Спустя месяц после первой острой фазы кризиса на Украине уже можно констатировать, что трек отношений и сотрудничества России и Китая остался без видимых изменений, несмотря на откровенное желание западных лидеров придать глобальный характер антироссийским санкциям после Крыма.
Президент США Б. Обама в первые дни формирования коалиции давления на Москву лично разговаривал с председателем КНР Си Цзиньпинем, однако желаемой поддержки не получил. Хотя Вашингтон рассчитывал на чувствительность для Пекина проблемы территориальной целостности применительно к Синцзянь-Уйгурскому автономному округу. Более того, из Поднебесной были направлены предостерегающие сигналы о возможности резкого избавления от большого объема американских казначейских облигаций.
Таким образом, российско-китайская связка продемонстрировала независимость от сильных политических колебаний в мире, несмотря на то, что к США КНР экономически привязана существенно теснее, чем к России. Экспорт Китая в Северную Америку существенно больше, чем в РФ, к тому же Пекин держит около 1,2 трлн долларов долга Соединенных Штатов. Причины такой позиции можно найти в стратегических установках Поднебесной, методично воплощаемых в жизнь. А именно, главный товар Америки в виде доллара становится все менее интересен Китаю, в то время как ее основной политический инструмент – воздействие на безопасность партнера – все более заботит руководство китайской республики.
Проблема безопасности исторически доминирует в доктринальных воззрениях Китая, произрастая из длительного периода изоляции и перманентного ожидания угрозы извне, прежде всего с моря. Воспитанная в воззрениях Пекина концепция «внешнего сдерживания КНР» получила обновленные основания в виде стратегического разворота США/НАТО в Азию и форсированного развития военных связей Вашингтона с дальневосточными союзниками, включая Японию, Южную Корею, Филиппины и Новую Зеландию, а также Австралию и даже Индию. Расширение американской военной инфраструктуры и присутствия контингентов в АТР является сложным для Пекина фактором региональной политики, которую Китай традиционно ведет на основе двусторонних форматов отношений, обеспечивающих весовое превосходство над партнером.
Проблема избытка долларовой массы решается в Китае за счет массового заключения контрактов по всему миру на приобретение за американскую валюту твердых активов в виде производств, недвижимости, сырья и т.д. Это порождает политическую задачу обеспечения инвестиционного проникновения в перспективные отрасли. Однако экономические проблемы США и Европы позволяют КНР добиваться прогресса здесь в обмен на помощь им в расширении денежной массы, которая необходима Западу для поддержания «накачки пузырей», удерживающей от черных дыр в банковских балансах после колоссальных спекуляций с внебиржевыми деривативами. В результате Китай уже заключил сделки со стратегическими продовольственными компаниями США и продавливает выгодный вариант инвестиционного соглашения с Евросоюзом.
В таких условиях необходимость реагировать на политические призывы Вашингтона из солидарности с ним де-факто отсутствует. Тем более, если предлагается испортить отношения со страной – единственным гарантированным поставщиком углеводородов. Эксперимент с Суданом, от которого не без участия Запада отделилась нефтеносная южная провинция, а также вечный «дамоклов меч» угроз стабильности морских поставок нефти и газа с Ближнего Востока явно показал ненадежность альтернативных российским каналов снабжения энергосырьем. Второй, если не первый, по приоритетности для Китая богатый углеводородами регион Центральной Азии также находится в сфере пересечения интересов с Россией.
К тому же упомянутый выше долларовый сюжет, помимо прочего, неизбежно порождает для КНР задачу поиска новых рынков сбыта для своей индустрии, поскольку доллары Китай не накапливает уже с осени 2013 г. Перевод экспорта на другую валюту, то есть на других партнеров, становится здесь актуальной задачей для Пекина, одним из решений которой опять же видится Россия, особенно учитывая нынешние далеко идущие трансформации и глобальное перераспределение сил, а, возможно, и статуса валют. Сигналы в этом направлении уже поступают с самых верхов российской политики и экономики, например, последние заявления В.Путина об ожидаемом ипортозамещении с Запада, а также предложения руководства ВТБ и «Газпрома» снизить долю доллара во внешнеторговых расчетах.
Аспект безопасности также гармонично укладывается в заявленное русло. Российский политико-силовой противовес США в АТР объективно является востребованным для Пекина подспорьем в решении насущных вопросов обеспечения собственной защиты в условиях гонки вооружений в регионе и формирования здесь паутины военных союзов с участием Вашингтона, но в обход КНР.
Назревшее и уже фиксируемое движение Москвы и Пекина в указанных направлениях означает закономерное стратегическое совмещение российско-китайских интересов.
