| Тема: Статьи, Город, Власть, Бизнес |
| «Бизнес ждёт от власти не кулуарщины, а понятных правил» |
|
В 2016 году влияние Законодательного собрания на экономику Новосибирской области значительно возросло. Перемены в инвестиционной политике региона в интервью для ЦДЖ комментирует председатель совета директоров Агентства инвестиционного развития, заместитель председателя комитета по бюджетной, финансово экономического политике и собственности ЗС Юрий Зозуля.
— На взгляд со стороны, уходящий год существенно изменил отношения между областным правительством и депутатским корпусом, обновлённым после осенних выборов 2015 года. Какие перемены вы считаете главными?
— Заксобрание начало задавать вопросы не просто рассуждая само с собой, а требуя ответов. Настойчивость депутатов — наиболее отличительная черта этого года. Вопросы и раньше звучали на сессиях, в прессе. Но, к сожалению, было, как у Маяковского: «Голос единицы тоньше писка. Кто её услышит? — Разве жена, и то, если не на базаре, а близко». Областное правительство не считало нужным реагировать на «писк», разве что только в кулуарных разборках, предъявляя претензии чересчур ретивым депутатам. В этом году впервые начался диалог. До этого был монолог, и право на истину было только у исполнительной власти. Сейчас вдруг выяснилось, что не все депутаты дураки. Более того, оказалось, что не на все вопросы исполнительная власть способна дать разумные ответы.
— Но и не все вопросы чиновники называли разумными…
— Да, нам говорили, что, мол, нельзя раскачивать лодку… Только до сих пор работали в этой лодке все по-разному. Теперь, наконец, мы начали ощущать себя действительно в одной лодке с правительством. И такое чувство, что на вёслах прибавилось участников. Поэтому корабль власти Новосибирской области, пускай и со скрипом, с передвижками на скамейках гребцов и сменой боцманов, всё же пытается сдвинуться с места и выйти на простор. Это главный результат жарких дискуссий уходящего года.
— На ваш взгляд, как высокий градус дискуссий повлиял на инвестиционный климат региона?
— Убеждён, что отсутствие монопольного права на истину в последней инстанции улучшает инвестиционный климат. Бизнес ждёт от власти не кулуарщины, а понятных правил, ясных целей, публичных обязательств. В диалоге мы формулируем цели, учимся понимать оппонентов. Борьба за инвестиции — это, в первую очередь, аргументация, почему именно эти инвестиции нужны здесь. Вместе с серьёзной работой по формированию пакета инвестиционных законов, мы начали разбираться в сути — кого мы ждём, что мы можем дать, зачем нам это нужно. За ночь благоприятный инвестклимат, как дворец в в сказке, конечно, не появится. Но сформулировать задачи это уже полдела.
— Новые правила несут риски для проектов, уже стоящих на повестке региона. В этом году были большие споры по крупным инвестпроектам — Центральный мост, мусороперерабатывающие заводы, поликлиники. Можно сказать, что на этих примерах идёт отработка диалога двух ветвей власти?
— Это скорее вопиющие примеры, как не надо делать. Реализация этих проектов на условиях, изначально предложенных исполнительной властью, стала бы огромным риском для области. Сегодня мы пытаемся эти риски снизить. На примере Центрального моста видно, что диалог привёл к существенному уменьшению начальной цены — почти в два раза на 43 млрд. рублей. Большие деньги. К сожалению, мы не услышали, кто герои, которые так сформулировали изначальные условия. Это глупость, профнепригодность или что-то ещё? Мусорная концессия пример из той же области… Те ли это инвесторы, которые нам нужны?
Может быть, мы отпугнём жуликов, которые пытаются нажиться на бюджете. Напомню крылатую фразу Маркса: нет того преступления, на которое капиталист не пошёл бы ради 300% прибыли. Но в предложенных к утверждению концессиях процент зашкаливает даже выше 300%. Доходность бизнеса гарантируется бюджетом, а рисков нет. Давайте уточним — нам нужно поддерживать бизнес так, чтобы обеспечивать запредельную доходность средствами из бюджета? Лет на 40, как в случае с мусорной концессией. А что мы скажем обычным предпринимателям, которые работают с рентабельностью 15-20%, и платят налоги, за счёт которых формируются доходы особо удачливых инвесторов? И в чём удача последних? Они создали особую технологию, новые продукты? Или их удача в отношениях с чиновниками, способными гарантировать доходы в виде изъятия бюджетных средств?
— Обычно крупные инвесторы договаривались насчёт своих проектов с исполнительной властью. Теперь, когда заксобрание показало своё влияние, как инвесторы должны это учитывать?
— У власти две ветви, и инвестору нужно учитывать общую позицию, а не пытаться в коридорах искать решения, завязанные на личных связях. Инвесторам не нужно искать, на кого опереться во власти. Нужно работать со структурами, уполномоченными реализовывать инвестиционную политику. Политика государственных органов регулируется законами, которые ЗС принимает на основе диалога с исполнительной властью. Заксобрание сегодня такой же участник процесса, как правительство. Можно сказать, что власть встала на две ноги и учится ходить. Может, выглядит иногда неуклюже, но, не научившись, мы не сможем идти вперёд. Есть несколько механизмов, с помощью которых инвесторы могут решать вопросы, требующие содействия власти. В том числе, через Агентство инвестиционного развития.
— В этом году вы возглавили совет директоров АИР. Какие там уже произошли перемены, чего ждать дальше?
— Моё назначение состоялось в конце июня. До осени мы рассматривали документы, изучали текущую деятельность агентства, знакомились с действующими проектами. Неправильно считать, что в новом составе ЗС к власти пришли революционеры, отказывающиеся от всех обязательств «царского прошлого». Речь идёт о нормальной смене управленческих кадров. Задача совета директоров — сформулировать стратегические цели и задачи агентства. На мой взгляд, вместо универсальной специализации АИР и подготовкой документов на все случаи жизни одними и теми же сотрудниками, надо переходить к специализации отраслевой. Если мы говорим про инвестиции в сельское хозяйство, от имени АИР с потенциальным инвестором должен работать специалист, понимающий особенности этого бизнеса, знакомый с такими терминами, как бонитет почвы, мелиорация или «серые культуры». И так по каждой отрасли.
Чтобы работа выполнялась на уровне хорошо проработанных проектов, нужно глубокое погружение. Идеальный вариант — когда мы сами приходим к инвестору и предлагаем ему площадки для реализации конкретных проектов, с проработанными техусловиями, логистикой, обеспечением сырьём и изученными рынками сбыта. Власть может также обеспечить поддержку в виде инфраструктуры, но на понятных условиях. Если мы вкладываем бюджетный рубль, то должны видеть гарантию возвращения двух, а то и трёх. И во вполне осязаемой перспективе.
— Немало случаев, когда инвестпроекты сталкиваются с сопротивлением общественности, а власть, согласовавшая реализацию, устраняется от поддержки инвестора, и порой ещё ставит палки в колёса. Особенно много таких проблем с землеотводами: инвестор узнаёт о рисках, связанных с участком, только когда уже приступает к реализации проекта. Должна ли власть, в том числе, в лице АИР, снимать эти разногласия?
— Здесь главный вопрос, понимает ли власть, что и зачем она делает. Если есть понимание, зачем нужен проект, нет проблем назвать аргументы его пользы для общества. Наши избиратели это ведь не отпрыски луддитов, стремящиеся вредить прогрессу. Каждый хотел бы жить хорошо и видеть перспективы для себя и детей. Мерами соцподдержки лучшую жизнь не обеспечить. Её можно только заработать, и инвесторы предоставляют такую возможность. Если же с таким благими намерениями возникают противоречия между общественностью, властью и инвестором, я уверен, что на этой улице движение должно быть двусторонним. Раз уж мы заявляем, что эти инвестиции нам нужны, мы должны нести ответственность перед инвесторами. Более того, если АИР превратится в полноценный институт развития, то есть, вместо офиса для оформления бумаг станет участником инвестиционного процесса, не вижу противоречия, почему, например, меры господдержки не могут быть оформлены в виде взноса агентства в уставный капитал бизнес-проектов, создаваемых на территории области. После выхода проекта на окупаемость АИР может продавать пакет, возвращая инвестиции с мультипликатором от роста капитализации. В этом случае можно говорить не только об ответственности АИР, но и о заинтересованности бюджета в успешности инвестпроекта. Но для этого нужна смена идеологии АИР.
— Ваш личный опыт инвестирования в бизнес-проекты помогает в диалоге с чиновниками, не имеющими опыта коммерческой деятельности?
— Плюс в том, что я не с чьих-то слов, а по собственному опыту понимаю, как работает система, призванная поддерживать инвесторов. Если мы говорим об инновационной продукции, то главная проблема не в том, чтобы её создать. Самая большая проблема — перейти от единичного экземпляра к серийному выпуску и вывести продукцию на рынок. Даже самое мелкое производство требует оборудования, специалистов, технологий, сертификатов, лицензий, оборотных средств. Кроме того, когда мы говорим об инновационных продуктах, ещё не представленных на рынке, есть риск, что они просто окажутся невостребованными. Чтобы завоевать рынок, нужны успешные примеры внедрения. Потребители должны увидеть успешные примеры, где этот продукты применили, что это дало. Надо сначала найти 2-3 предприятия, готовых рискнуть использовать инновационную разработку в своей деятельности.
Поэтому я внёс предложение, которое сейчас по-разному обсуждается в силу необычности для многих чиновников, чтобы обеспечить поддержку внедрения инноваций. Речь идёт о выделении в бюджете министерств сельского хозяйства, ЖКХ, промышленности, науки и транспорта по 60 рублей в год. В общей сложности, 300 млн. на поддержку внедрения инновационных разработок. Первые организации, которые готовы у себя в промышленном масштабе использовать инновационные продукты или технологии, прошедшие соответствующую экспертизу, получат субсидии в размере 50% от затрат на внедрение. Это обеспечит решения, в том числе, и для сокращения бюджетных расходов — в дорожном строительстве, например, где новые экономичные технологии не внедряются из-за сопутствующих рисков, которые можно частично компенсировать таким субсидиями.
— Как вместе с ответственностью обеспечить преемственность, чтобы долгосрочные инвестпроекты не зависели от смены руководителей в исполнительной власти или обновлений депутатского корпуса?
— Крупные долгосрочные проекты должны всесторонне обсуждаться на стадии старта. После того, как проект проходит экспертизу и получает поддержку власти, он, безусловно, должен быть выполнен, с учётом взаимных обязательств. Чем глубже анализ, чем грамотней подход, тем меньше риска появления эмоциональных проектов, не несущих за собой ничего. Сколько было громких планов, которые канули в Лету!.. Я сторонник того, что если обязательства взяли, их нужно выполнять. Изменение правил на ходу это риск, который никогда не позволит нам создать хороший инвестиционный климат. Если под каждого губернатора или министра будут меняться условия уже запущенных проектов, мы никогда не найдём серьёзных партнёров, готовых работать в долгую. |
|
|
|
|
|
